Алексей Винокуров - Мигель де Сервантес, королевский комиссар
Дон Кихот. Дурные обстоятельства портят людей. Но можно изжить эти обстоятельства.
Сервантес. Людей изжить проще.
Дон Кихот. Сеньор, с некоторыми убеждениями трудно спорить. Но соглашаться с ними еще труднее…
Пауза.
Дон Кихот. Вы обучали кардинала. Значит, вы были в Риме?
Сервантес. Да.
Дон Кихот. И как вам Вечный город?
Сервантес. Там странные увеселения. Как-то я видел состязания в беге. Бегущие были совершенно голыми. Сначала бежали старики, потом – дети, а потом…
Дон Кихот. Неужели женщины?!
Сервантес. Евреи с длинными бородами.
Дон Кихот (задумчиво). Не лучшее общество для христианина – голый еврей, да еще бегущий сломя голову неведомо куда.
Сервантес. Римлянам нравится.
Слышен тяжелый удар. Сервантес и Дон Кихот прислушиваются. Еще один.
Дон Кихот. Землетрясение…
Сервантес. Откуда здесь быть землетрясению?
Свеча внезапно гаснет, словно под сильным ветром.
Дон Кихот. У меня странное ощущение…
Сервантес. Опять андриаки?
Дверь распахивается и в кровавой полутьме в комнате появляется Великан – существо раза в два выше обычного человека, в длинной хламиде, с ужасной размалеванной рожей и с кровавыми глазами.
Сервантес (в ужасе). Черт побери, что это?!
Великан ревет, разворачиваясь вокруг своей оси. Зрелище ужасное, мистическое. Сервантес и Дон Кихот оцепенели.
Дон Кихот. Проклятье… Где мой меч?
Великан (ревет гулким голосом). Прощайтесь с жизнью, несчастные!
Дон Кихот (срывающимся голосом). Перед тобой, гнусное страшилище, отважный Дон Кихот из Ламанчи. Я ранен и без оружия, но не боюсь тебя.
Великан. Так ты и есть преславный Дон Кихот Ламанчский?
Дон Кихот. Да, это я.
Великан. Так знай же, что я – ужасный великан Мрофодофон и свирепость моя не знает границ!
Дон Кихот. Что тебе надо, чудовище?
Великан. Меня послал совет великанов Аравии, Эфиопии и Персии. Сии могущественные чудовища требуют от тебя прекратить убийства великанов, колдунов и драконов, и воспоследовать к себе на родину в Ламанчу.
Дон Кихот. А если я не соглашусь?
Великан. Я разорву на части и тебя, и твоего товарища – отважного Сервантеса.
Сервантес. Ого! Оказывается, я – знаменитость среди великанов…
Великан. Принимаете ли вы наши условия?
Сервантес. Нет.
Великан. Так умрите же! (Издает страшный рык).
Дон Кихот. Не трудись реветь, любезный.
Великан (несколько растерявшись). Устрашись ужаснейшего из великанов, рожденных под луной!
Дон Кихот. Никакой ты не великан. Особенно, если снимешь с себя ходули.
Великан смотрит вниз – ходули видны через балахон. Уныло спрыгивает на пол. Оказывается невысоким упитанным человеком в длинном балахоне, который он теперь подтыкает со всех сторон. На лице его по-прежнему маска.
Сервантес. Слава Богу. Я уже решил, что я тоже спятил.
Дон Кихот (великану). Ответь, братец, как ты дошел до жизни такой?
Великан. Не буду запираться, сеньор. Как говорится, коготок увяз – всей птичке пропасть. История моя, ваши милости, ужасна и раздирает душу.
Дон Кихот. Я люблю поучительные истории.
Великан. Моя история страшно поучительная. Изволите ли видеть, с детства я отличался робким нравом. Люди это заметили и ради смеха стали меня запугивать.
Сервантес. Да, народ наш славится человеколюбием.
Великан. Это верно, ваша милость. Ему пальца в рот не клади, всю руку отхватит вместе с головой.
Сервантес. Нельзя ли ближе к делу?
Великан. Да ближе уж некуда, сеньор. Вот, значит, думал я, думал и решил, что уж лучше всех пугать, чем самому пугаться. С той поры и хожу на ходулях.
Дон Кихот (помолчав). Мне кажется, что ты еще не нашел своего истинного призвания.
Великан (не понимая). Так что же – ходули удлинить?
Дон Кихот. Нет. Заняться другим делом. Благородным и честным.
Великан. От честных дел, ваша милость, навар небольшой. Еще и в убытке окажешься.
Дон Кихот. Бог наградит каждого по заслугам.
Сервантес (великану). Как твое настоящее имя, Мордафон?
Великан. Имя у меня самое простое. Зовут меня Хуан Гонсалес Лопес.
Сервантес. И все?
Великан. Чего ж вам больше? Я, слава Богу, не какой-то там дон и распродон, не граф и не маркиз. Что мне от отца с матерью досталось, то и ношу.
Сервантес. Сеньор Дон Кихот, не в службу, а в дружбу – снимите-ка личину с этого великана. Что-то мне его голос кажется знакомым.
Великан (пятится). Да вы что, ваша милость? Где это видано, чтобы с человека физиономию сдирали, как с поросенка?!
Дон Кихот. А ну, поди-ка сюда!
Великан. Еще чего!
Дон Кихот (гремит). Стой, несчастный, или, клянусь покровительницей моей, прекраснейшей Дульсинеей Тобосской, я не оставлю от тебя живого места.
Дон Кихот хватает великана и срывает с него маску. Под маской оказывается Санчо Панса.
Дон Кихот. Ах, вот оно что!
Сервантес. Мне этот великан сразу показался подозрительным. Сыпет пословицами, как коза горохом.
Дон Кихот. Старый обманщик!
Санчо. Ваша милость, обманщик, как вино – чем старше, тем лучше.
Дон Кихот. Что за маскарад, негодник ты эдакий? Зачем ты вырядился великаном?
Санчо. Для вашей же пользы.
Дон Кихот. Для моей пользы?!
Санчо. Так точно. Уж очень мне жалко было вашу милость, что вы все время получаете колотушки да зуботычины. Если так дело пойдет дальше, вас надо будет звать Рыцарь беззубого образа…
Дон Кихот. Тебя не спрашивают, как мне называться.
Санчо. А мне вот интересно, что это за рыцарь, которого бьют все, кому не лень?
Дон Кихот. Это не важно, Санчо. Главное не изменять себе. Бороться за правду, защищать слабых…
Санчо (перебивает). А также терпеть колотушки и унижения. Не понимаю, ваша милость, как нормальную жизнь можно сменить на бродячее рыцарство?
Дон Кихот. Чтобы понять простейшие вещи, Санчо, иногда приходится жертвовать самым дорогим. Например, глупостью.
Санчо. Может, я и глуп, конечно. Однако у меня хватило ума, чтобы стать великаном, когда вас проткнули, как лягушку.
Дон Кихот. Бывает, что дураки прикидываются умными. Случается, что и умные прикидываются дураками. Но когда дураки прикидываются дураками… Чего ради ты полез в великаны?
Санчо. Хотел напугать вашу милость. Чтобы вы, значит, вернулись домой, к человеческой жизни. Да и мне, правду сказать, изрядно надоели эти блуждающие рыцари, очарованные карлики и прочие мудрецы.
Дон Кихот. Это ты, Санчо, мудрец набитый, если думал напугать меня великанами.
Санчо. Однако ж попытка не пытка, верно, сеньор?
Дон Кихот. Глупости! Ты отлично знаешь, что я не верю в великанов, а равно во всяких там андриаков, драконов и прочие чудеса.
Пауза. Сервантес с изумлением смотрит на Дон Кихота.
Сервантес. Прошу прощения… Я не ослышался? Вы, сеньор, не верите в великанов?
Дон Кихот. Увы…
Сервантес. А как же драконы, колдуны, привидения и прочее тому подобное?
Дон Кихот. Открою вам тайну, сеньор Сервантес. Ничего этого нет на самом деле.
Сервантес. Куда же оно все делось?
Пауза. Дон Кихот молчит.
Санчо (вздыхает). Ох, горе, горе… Лучше бы мне оглохнуть сейчас, чем слышать это…
Дон Кихот (Сервантесу). Видите ли, сеньор… Когда-то я увлекся рыцарскими романами. И вообразил, что и сам я ничем не хуже рыцарей древности.
Санчо (встревает). Святая правда.
Дон Кихот. Я решил возродить славные традиции странствующего рыцарства: помогать сирым, охранять честь девиц, оказывать покровительство вдовицам, служить опорою замужним и все в том же роде.
Сервантес (глянув на Санчо). Да, я слышал.
Дон Кихот. И вот я надел на себя доспехи, оседлал верного Россинанта, а в оруженосцы взял Санчо.
Санчо (чуть не плача). Меня, сударь…
